
Есть у меня такая особенность, что после длительной дороги разгорается у меня нечеловеческой силы аппетит. Так-то я могу иной раз и вовсе без ужина обойтись, но после четырёх-пяти часиков дороги — ни за что.
И если не утолить этот вечерний аппетит, то становлюсь я весьма неадекватным, злым и мерзким букой. Вдобавок к этому, в результате иногда может развиться приступ гастрита. Ну и засыпать я на пустой желудок не умею, а в гостиничных условиях ночью даже чаю сделать нельзя.
Оттого пошел я, проголодавшись, на поиски ресторанчика. А надо сказать, задача это в Ростоке не из простых. Город — ну очень провинциальный, такой типично остзейский заповедник флегматичности. В половине десятого вечера на улицах пустота, разбавленная только редкими прохожими, выгуливающими собак. В тайской едальне, горячо посоветованной мне на ресепшине, к этому моменту уже закрылась кухня и не было ни одного посетителя. Удачно догнанные и окликнутые туземцы, выгуливающие собак, сказали, что в этот час у меня лишь два шанса не погибнуть смертью храбрых — макдачная где-то в центре и греческий ресторан у вокзала. Туда я и пошел.
Вот чего греческой кухне нехватает — так это некой осмысленной однородности, последовательности что ли. Как непрактичным американским машинам. Вначале мне подали весь из себя полезный и здоровый салат, обильный, низкокалорийный, богатый клетчаткой и витаминами, вкусный благодаря средиземноморским приправам и с ароматом прекрасного оливкового масла. А затем дали запечённый в тонне «сырика» свинной гирос с вертела, истекающий жиром; а к нему, чтобы не обжигать язык бурлящим сыром, солидную миску холодного вкусного цацики, имеющего консистенцию и жирность хорошей деревенской сметаны.
Потом погулял ещё немножко под дождиком. Центр маленький, но ансамбль прекрасно сохранившийся, интересная архитектура. Практически всё, насколько я понимаю, кирпичная готика. Только вот без живых людей на улицах, всё это слегка напоминает откопанные из под пепла Везувия Помпеи.