(no subject)

Первые четыре семестра одна-две ночи без сна были еженедельным стандартом. Вечеринки и походы в клубы-бары тоже стандартно устраивались по три раза в месяц как минимум. И все как-то нормально успевали. В прошлом семестре это всё уменьшилось по интенсивности где-то вдвое. Вчера после одной единственной ночи плохого сна я засыпал всем телом на семинаре в 15 часов.
На первом-втором семестре я ужинал у каких-нибудь друзей или с друзьями в кафе практически ежедневно. Готовить лень и вообще веселее. Сейчас приехали к тому, что я третий месяц не могу забрать у Тило свои рюмки, хотя он живёт от меня в 350 метрах.

Друзья превращаются в стейблов и плохо на меня в этом отношении действуют. Макс, дни рожденья которого обычно справляются с аццким отжигом, в этот раз скромненько справляет в субботу. Но эт ещё ладно, проблема в том, что я скорее всего и пойти туда не смогу.

В результате возникает ощущение этакой затхлости. «Стар я стал». Можно встряхнуться, выйти на дорогу и проехать с первым встречным пару-тройку сотен километров на юг, проснуться в кровати у незнакомой девушки, съездить в Лавей попариться в бане или в Прагу выпить хорошего пива. Об этом можно будет написать в ЖЖ, опустив пару пикантных подробностей. Можно будет поставить зарубку в памяти: «такого-то числа лихо отожгли, план отжигов на следующие три месяца выполнен». Но от угнетающего направления развития событий прямиком в существование это никак не помогает. А помогают лишь две вещи: радикальная смена декораций или смена амплуа, переход в некую другую роль. Следующую.
Это не значит, что нужно начинать новую жизнь с понедельника, это просто нужно иметь в виду.

И всё-таки она вертится!

И всё-таки я прочёл положенные 800 страниц двухтомника по эксперименталке. Отвратительные ощущения. Читаешь → забываешь, читаешь → забываешь.

Разработка собственного опыта и анализ чужого — интереснейшие занятия, мы наслаждались этим с ходе экспериментального практикума. (Кстати, о рабочей группе, с которой мы переписывались на тему провоцирования молний лазером недавно писали на ленте.ру) Я ничего не имею против эксериментальной физики. Но я очень много имею против экзаменов по ней.
Знакомые (особенно медики) удивляются, чего я так дёргаюсь. Каких-то 800 страниц фактологической информации. Какие, её богу, мелочи. И вообще. Не могу выучить я видимо потому, что первые четыре семестра на эксперименталку косил и забивал. Дело в том, что если бы не косил и не забивал, я бы всё это всё-равно не помнил. Все эти формулы и имены улетучиваются из памяти за считанные дни, если не часы.

А вот все знакомые математики относятся с глубоким сочувствием. А дело вот в чём: физики-теоретики и математики не натренированы запоминать факты и в большинстве случаев (в том числе и в моём), с ярким пренебрежением относятся к запоминанию фактов. Факты по надобности ищут в гугле или на книжной полке. Мы запоминаем логику. Скорее даже не запоминаем, а пытаемся понять. Этот вид знания из головы в отличие от фактов, не стирается из памяти годами.

Четыре пятых всего, что было в двухтомнике, я могу вывести сам на бумажке за 20-30 минут, однако на экзамене у меня этого времени не будет. И тут дело вовсе не в экзаменаторе — он хороший мужик и практикующий экспериментатор, дело в законах жанра.

(no subject)

В догонку к предыдущему посту. (К слову, эту цитату мне регулярно приводит по памяти certus)

“— Мистер Ватсон!
— Да!
— Это роман?
— Да.
— Вы что, читаете романы?
— А вы хотите сказать, что не читаете? Это же Диккенс!
— Не читал, не читаю и не собираюсь читать. Я вообще не читаю беллетристику.
— Ну, а история, философия?
— История, философия… В руки не брал!
— Ну, а как же Аристотель, Жанна д'Арк, Коперник?
— Коперник — знакомая фамилия. Что он сделал?
— Боже мой, так ведь же это он открыл, что Земля вращается вокруг Солнца. Или этот факт Вам тоже неизвестен?
— Но мои глаза говорят мне, что скорее Солнце вращается вокруг Земли. Впрочем, может быть он и прав, ваш, как его, Коперник.
— Простите меня, Холмс… Вы человек острого ума, это сразу видно. Вы превосходно знаете химию… Как же вы не знаете вещей, которые известны каждому школьнику?
— Ну, когда я был школьником, я это знал, а потом основательно забыл.
— Вы что, хвастаетесь своим невежеством?
— А вы, Ватсон, вы можете отличить грязь на Риджен стрит от грязи на Пикадилли? Или пепел гаванской сигары от пепла манильской? Или можете мне сказать, что написано в третьем параграфе «Уложения о наказаниях Британской империи»? Можете?
— Но ведь я говорю об элементарных вещах, которые знает каждый!
— Но я-то не каждый! Ватсон, поймите: человеческий мозг — это пустой чердак, куда можно набить всё что угодно. Дурак так и делает — тащит туда нужное и ненужное. И наконец наступает момент, когда самую необходимую вещь туда уже не запихнёшь или она запрятана так далеко, что её не достанешь. Я делаю по-другому. В моём чердаке только необходимые мне инструменты. Их много, но они в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама мне не нужно.
— Учение Коперника, по-вашему, хлам?!
— Хорошо. Допустим, Земля вращается вокруг Солнца…
— То есть… То есть как “допустим”?..
— Земля вращается вокруг Солнца, но мне в моём деле это не пригодится.
— Как ужасно было бы жить в мире, где не с кем было бы поговорить о поэзии, о живописи, о политике… Где каждый знает только то, что ему нужно для дела.
— Ватсон!
— Извините…
— Ватсон! Я могу вас утешить. Дело в том, что таких людей как я, в мире очень немного. Может быть даже я такой один.”

Я не согласен с господином Холмсом в обосновании: ёмкости нашего мозга практически неограничены. Однако вместо ёмкости “чердака” мне обычно жалко времени. Сон, прогулки и просто плевание в потолок имеют для меня бóльшую субъективную ценность, чем запоминание фактологической информации (и обычно чтение беллетристики).