Всех умру, один останусь.

Свежий, скользкий мокрый снег. Я еду домой. Без света, без тормозов, ну и чёрт с ними. Завтра отъюстирую. Главное — я еду. Не плетусь пешком и не жду автобуса на продуваемой семью ветрами остановке. Дорога пустая во все стороны насколько её видно, а бархатистый снег приглушает все звуки. Сказачно. Заднее колесо мягко пробуксовывает на каждом обороте и педали от этого проворачиваются уютно, как клавиши пианино — вначале плавно поддаются, игриво сопротивляясь, а потом нежно утопляются сами, бархатисто упираясь в нижнюю точку; а потом цикл повторяется.

Действительно никого на улице. Да и кто тут будет, на окраине в третьем часу ночи? Свежо тут и тихо. Только цепь ритмично играет один и тот же аккорд о шестерёнки заднего блока скоростей. Устал я за эти дни. Сейчас приду домой и выпью стакан молока из холодильника; из холодильника оно самое вкусное. А потом заварю чаю. Вкусного и ароматного Месмеровского Earl Grey, в который даже сахар добавлять не хочется, чтобы не перебивать вкус.