Старик Замзон

Когда мы только приехали сюда, в Германию, нам многое было вдиковинку.
С папой и с бабушкой, уже насмотревшись квартир, мы привыкли к уютным подъездам. А вот мама почти что впервые увидела немецкий подъезд, когда мы уже вселялись в бабушкину квартиру.
«Как здесь всё..», — сказала она войдя, — «по-европейски». Деревянные лакированные ступени у лестницы, аккуратный линолеум (а не голый бетон) на площадках, зановески на окнах и фикусы в горшочках. Когда мы вселились, нас решил посетить сосед из квартиры напротив — господин Замзон(Samson). Я не помню его имени — всё время хочется сказать «Грегор», но это наверняка из Кафки. Там в «Превращении», помнится, был такой персонаж — Gregor Samsa. Вот и путаю.

Замзон оказался старичком лет, наверное, 80 или чуть побольше. Седовлас, лысоват, очень худ и педантично аккуратен. Судя по запаху, курил он что-то типа советской Примы и делал это не переставая. Немецкого у нас тогда практически не было и общались мы с ним, что называется, руками и ногами. Помню, как я пытался его спросить насчёт того со скольки часов утра можно шуметь. Но никакого слова точнее «stören»(мешать) я тогда не знал. Пришлось принести молоток и показать наглядно.

Родился Грегор (можно, я всё-таки буду называть его Грегором?) ещё во времена веймарской республики. Он немного помнил упадочный Ганновер. Ганновер с блестящими казино, богатыми еврейскими домами, прачками в чепцах и стиральными досками на задних дворах. С богемной элитой, живущей, как в последний день перед чумой, с толпами безработных, слоняющимися по улицам в поиске хоть какой-нибудь работы. На восточном фронте я не был, успокоил нас Замзон сразу. К языку нашему он относился философски. Я, — говорит, — могу подсказать один метод изучения языка. Особенно тебе, молодой человек. Когда мы напали на Францию, мне было 19. Меня послали в небольшой городок под Парижем. По вечерам мы заходили в тамошние бары и сидели за пивом. Поначалу нас боялись и ненавидили, не хотели даже говорить. Мы только слушали. А потом постепенно начали и говорить..

Я долго не понимал, как можно научиться говорить вот так, в баре.. Но довелось испробовать и это.
Сейчас налью ещё чайку и расскажу.

В здоровом теле здоровый дух. (на самом деле — одно из двух)

Жили были два друга, учились в одном классе, в один университет пошли. Один стал школьным учителем, а другой уехал после университета в далёкую страну ЮАР, подальше от волнений шестидесятых. Уехал делать деньги. Однажды, лет через двадцать, он вернулся и подарил другу детства винный погреб. Несколько тысяч бутылок самого разного вина.

Примерно в то же время в славном немецком городе Бремене несколько чокнутых артистов решили открыть свой театр. Театр совершенно не похожий на другие. Театр, где будут играть только Шекспира и совсем не так, как играют его в других театрах. Когда в одном месте собирается много людей с одной и той же придурью ..то есть, я хотел сказать, голубой мечтой — в этом месте появляется что-то не поддающееся материальному описанию, но в тоже время, понятное всем присутствующим. Дух. В Bremer Shakespeare Company дух был.

И вот за одной из тех подарочных бутылочек, нашему учителю пришла в голову замечательная идея. Идея состояла в том, чтобы каждый год осенью отправляться с самыми заинтересованными и идеалистичными учениками в Бремен. С тех пор прошло два десятилетия, идеалистичных учеников поубавилось, да и дух Shakespeare Company начинал ослабевать, но традиция осталась. Почти каждый год он собирал ребят и ехал в Бремен. Ученики запасались марихуаной и бутербродами, и отправлялись на поезд. На встречу широкому Везеру и высоким пивоварням Becks.
В те далёкие времена пива Becks я не пил, Везера не видел, а марихуаны и по сей день не курю. Но чего-то посмотрел товарищ учитель в мои серы-очи, поглядел в мою тетрадку с матрицами Кэли вместо домашней по английскому, и решил доказать мне, что дух бывает не только в Los Alamos'е, XPARC'е и Ленинградском Физтехе.

Это была присказка. А сказка будет ещё через одну чашечку чая.

Scusi, Ich deusch nich..

Первая часть.
Вторая часть.

Есть такой сорт людей — люди прямолинейные и склонные к негативному взгляду на мир. С одним таким меня и свела в школе судьба. С ним было всегда приятно поговорить о чём-нибудь бессмысленном или завести спор о политике — выходило весело и ярко. Кроме того, такие люди нужны, чтобы изредка говорить тебе всю правду о том, как ты выглядишь со стороны. Это дело неприятное, но в жизни очень полезное. Только одной вещи с этими людьми не стоит делать. Не стоит с ними путешествовать.

Так уж получилось, что именно с ним мы и делили комнату во время поездки в Бремен. А Roommate — это всегда несколько больше, чем проживание в одной комнате. Короче, практически весь день мы проводили вместе.

Каждый день в Бремене мы всей группой ходили в этот самый театр Shakespeare Company, а потом заходили посидеть в театральный ресторан. Не то Faust, не то Falstaff. Первые вечера я чувствовал себя там ужасно. Приличное место, а я в своих джинсах, с отвратительным произношением и не знаю, каким местом официаната звать. Да и вообще я был серьёзно забитым в то время. Это был 2002 год, с июля всего три или четыре месяца прошло. Sapienti Sat.
Но в последний вечер всё было уже намного лучше. То ли привык к обстановке, то ли кувшинчик Рислинга позитивно подействовал.

Вечер уже, казалось, подходил к концу, но тут Фло рассказал, что сегодня вечером ещё встречается с двумя своими знакомыми, мейнтейнерами одного из Бременских irc-каналов. И что мейнтейнеры с удовольствием покажут нам город. Я довольно нагло напросился на встречу с кулхацкерами, ещё несколько девушек пошли туда же из желания сделать чего-нибудь интересное в последнюю ночь перед отъездом. Кулхацкеры встретили нас на вокзале. По выражению лица одного из них, стало понятно, что Фло сильно превзошел их ожидания. По количеству приглашенных.
Кулхацкеры помялись, поперешептывались и родили План. Следовало пойти к чёрту на кулички в некий культовый паб.

_Мне_ лично дорога понравилась. Ночной Бремен, желтые фонари, старинные аптеки с весами и микстурами на потемневших от времени деревянных полках. Но вот мой roommate.. «И чего мы будем там делать?», «И куда они нас ведут?», «У меня уже ноги болят». Через час пешей прогулки, когда ныть уже начала половина присутствующих, мы наконец упёрлись в культовый паб. Культовый паб ютился в двух комнатах обшарпанного дома с кривыми стёртыми ступеньками. Уровень шума голосов оставлял далеко позади Wall Street, сигаретный дым ел глаза. Деревянный бар старчески скрипел, когда на него наваливались. Какой-то хмырь, похожий на бомжа, пил лучший лейбл виски одну за одной.
Вот это, наверное, и был тот самый богемноый дух, о котором рассказывал старик Замзон.

В пабе подавали Гиннесс, который быстро привёл моего roommate в самое благоприятное расположение духа. Я поначалу отказывался. Потом выяснилось, что один из irc-шников — бывший фидошник. Тут уж отказываться было просто неприлично. Я подумал — пригублю и, если не понравится, пить не стану. Но Гиннесс оказался неплох. Даже очень неплох. Сидим, пьём, разговаривать уже практически не о чем, давно хочется спать. И тут чувствую — смотрят на меня.

Смотрят и всё. Пригляделся — и правда. Редкое сочетание — голубые глаза и каштановые волосы.
Сидим, пьём дальше. Но чувствую — всё-ещё смотрять ведь. Чего она во мне нашла? — думаю, — с моей широкой мордой, причёской «Модельная» за рубль-двадцать, тёртой джинсовой рубашкой и взглядом убитого бегемота? Но через некоторое время вспомнился стих Владимира Уфлянда о Водолазе, и я решил всё-таки подойти.
— Здравствуйте, тут не занято?
— Скузи, я не неметске.

И через полчасика я понял Замзона окончательно. Я понял, что можно действительно говорить в очень зашумлённом пространстве без помощи языка посредника, рук и ног. Особенно, если совершенно не важно, что говорить.

А ещё заметил одну закономерность: Мне очень просто с девушками, которые сами инициировали знакомство и часто сложно с теми, с кем знакомство инициировал я. Сложно сказать почему.
Backtracking подсказывает гипотезу: Инициировавшие знакомство сами, уже проявили ко мне интерес. Мне не нужно им ничего доказывать. А когда знакомство инициирую я, расположение ещё нужно завоевать. Причём никогда не дано узнать, завоевал ты его в конце концов или нет. При врождённом женском актёрском таланте и моём отсутствии интуиции это игра в слепую в чистом виде.

Впрочем, это игра вслепую в любом случае.