(no subject)

Ближе ко второму часу ночи, ваш покорный слуга ощутил накатывающую волну нестерпимого одиночества и направил свои стопы морально разлагаться в Тангенту.

Если туда идти специально, вечно попадёшь на удивительно унылую херь, а как зайдёшь с понталыку в чём был — каждый раз в точку. И тебе живая музыка, и приятный контингент. Правда, очень много для Тангенты девушек, целующихся с девушками, и мальчиков, целующихся с мальчиками. Но это, видимо, группа такая была. Я не разобрался.

В общем, долго ли, коротко ли, познакомился ваш покорный слуга с девушкой небесной красоты и изящества черт.
— А ты в Гёттингене учишься? — спросил akuklev примерно вторым вопросом.
— Ага, химия, — ответила девушка, и через секунду добавила: а ты — физик.

Это было фиаско. Лишь на секунду замешкавшись, akuklev парировал:
— А может, я информатик? :-)
— А я думаю, что физик, — ответила девушка пресно, — по вам видно. Ну может математик. Хотя.. Вон видишь того мальчика в огромных очках, движениями похожего на Пиноккио? Вот он — математик.

akuklev задумался: «А..?»
— Второй курс, — ответила девушка.
Разговор был в полной мере исчерпан.

Всё-таки за последние три года ёжик ничуть не изменился.

P.S. Провожая девушку домой, akuklev увидел в витрине букинистического слева огромный лист с обширнейшим генеалогическим древом королевского дома Брауншвайга и алчно прильнул к нему взором. «Идиот», — в сердцах воскликнула девушка и, сунув бумажку со своим телефонным номером в руку akuklevу, быстрым шагом пошла прочь.

(no subject)

Поутру я оказался замурован в квартире certusа стеной проливного дождя. А через пару часов дождь внезапно сменился ярким солнцем и провинциальное население высыпало гулять на субботние улицы. У Nordsee стоял скрипичный дуэт. Пара пожилых интеллигентных мужчин в светлых свитерах и со скрипками. А играли они просто восхитительно. Я не мог оторваться не меньше получаса. И, кстати, они там сорвали кассу. Мою в том числе — не задумываясь отдал им весь остаток денег до конца месяца.

А дальше по дороге мне встретился гезелле, легко несущий два пудовых мешка цемента. Чуть за тридцать, он был одет в чёрные вельветовые штаны и красную клетчатую рубашку, пепел на висках, трёхдневная щетина на резном открытом лице с сильным подбородком, рабочий загар. Соль немецкой земли.

(no subject)

На свой герб я поместил бы перекрещенные грабли и бумеранг с подписью «всё изменяется, мы остаёмся».
Как это, кстати, будет по-латыни? Какой-нибудь «omnis varia, nos persistere»?

Пользуясь случаем, хочу поинтересоваться, как так получилось, что западно-славянские народы начали использовать для книгопечатания петровский гражданский шрифт? Каким путём он дошел до всякой Сербии-Черногории-Македонии-Болгарии?