Faserland

Бескрайнем пустом чёрном пространстве живут две тонкие, как стенка мыльного пузыря, плоские параллельные мембраны. Они светятся синевато-фиолетовым светом, и медленно колеблются в вечном безмолвии. Но иногда между мембранами встречается тонкая перепонка, эдакая пуповина. Как будто кто-то капнул клея, прижал мембраны и вновь развёл их, а клей превратился в тысячи блестящих нитей между мембранами. Если смотреть издалека, то миллионы нитей будто бы перепутаны, как спагетти. Но если посмотреть вблизи, то каждая отдельная нить пряма и бесконечно далека от всех других нитей. Вероятность пересечения ничтожна. Внешний хаос на самом деле прямых линий в чём-то очень похож на нашу жизнь.

Пару-тройку лет назад ЖЖ-юзер silkin посоветовал мне прочитать Faserland Кристиана Крахта. В нем было что-то такое, что есть в Страхе и Ненависти в Лас-Вегасе, что-то такое из Сталкера Тарковского, что-то Кафкианское, давящее, мятущееся. Главный герой что-то искал, нейтрализуя пьяный угар горькими сигаретами, и меняя Мюнхен на Зильт, машины на самолёты. А может быть, и не искал. А может быть, я просто совершенно не помню книги, это у меня бывает. Надо просто перечитать. Помню только, что пару-тройку лет назад происходящее казалось просто нереальным. Тогда от плохого настроения я садился ехать куда глядят глаза в трамваи, а не в поезда.

Середина февраля сего года. День святого валентина. Вчера закончился семестр. Люди вырвались из сессии. Мы с двумя одногруппниками и одним математиком идём в мажорный клуб Savoy, а там празднование дня святого Валентина постепенно переходит в "пир во время чумы". Зал переполнен, десятки знакомых лиц — химик К., уже порядком поддатый. Девушка-физик Е. почему-то без бойфренда, танцует с группкой физиков-нердов и выглядит довольно несчастной. Танцевать сложно, со всех сторон людей, как сельдей в бочке. Мимо проходит накачанный негр в стильной черной майке и несёт мартини со льдом каким-то двум гламурным куклам в тёмно-синих джинсах с огромными белыми поясами из кожзама. Играет попса.
На тумбу забирается какая-то нереально сухая девушка в закатанных до колена джинсах того же модного типа, с точно таким же белым безвкусным поясом. Она выглядит до истощения зажаренной в солярии. Ни её лицо, ни её тело не красивы — они привлекательны исключительно развратностью. Наверх забирается какой-то очень нетрезвый парень её типа — высокий, мускулистый, одетый по последней моде и танцующий по последней моде. Стоять прямо он уже не может, но танцевать ещё как-то умудряется. Современные танцы адаптированны к любому количеству алкоголя в крови. Через минуту они уже трутся причинными местами в танце, через 5 — целуются рядом с баром. Через 15 она целуется уже с кем-то другим.
На втором этаже — там, где дорогой бар, сидят надменные студенты-юристы и поят своих девушек дорогими коктейлями и коньяком Camus. Эти девушки уже не смотрятся развратными, они красиво одеты, умело ухожены, но сути это не меняет. Разница между этими из бара и теми с тумбы не в сути, а исключительно в цене жидкости для снятия трусов. Нет, не все такие. Ну я очень надеюсь, что не все.

Ларс and co, внизу, в подвале — там площадка для электронщины. Играет какое-то техно. Токсичное зелёно-фиолетовое освещение, мальчик-робот выполныет одинаковые движение под одинаковые звуки. Сам Ларс органично двигается под техно, даже красиво. В зал спускаются две девушки лет по 17. Шушукаются и хихикают друг другу. Они не привыкли к таким местам, они ещё
чисты. Им тут интересно, им тут нравится. Через полчаса они уже органично танцуют техно, какие-то ребята угощают их пивом. А в верхнем зале уже меньше народу. Все, кто хотел подцепить тут по быстрому партнёра на ночь, уже подцепил и разбежался. Танцуют уже либо сформировавшиеся пары, либо одиночки, которым нравится сама музыка и атмосфера. Они могут выглядеть доступно, но это наигранное. Парочка-тройка девушек ещё смотрят по сторонам. Мой друг, физик Н. милейше танцует с одной из них и улыбается, она отвечает ему взаимностью, но он так и не решается ничего ей сказать. Физик Н. выглядит опытным и танцует под попсу умело, но на самом деле он стеснительный. Он уже несколько лет влюблён в одну девушку из своего родного города. И каждый раз, когда он ездит туда на каникулы, а иногда и на выходные, они ходят на дискотеке. Физик Н. считает её самой красивой, а она, похоже, и не имела бы ничего против, но он ничего не делает. Трижды он рассказывал мне про неё, когда мы возвращались по домам под моросящий ночной дождь. И каждый раз хотел что-то с ней предпринять. И каждый раз ходил в кино/кафе/в клуб без всяких последствий. Мне нравится быть наблюдателем.

А на следующий день мы ходили в Тангенту — это дискотека с менее попсовым уклоном. Там люди гораздо менее надувные и не бывает разврата. А в понедельник я был уже в Женеве, у Темерева.
А в следующий вторник уже в гостях у Фалковского в Ганновере. А в четверг встречал в аэропорту Алю. А в следующий вторник — в Нюрнберге, в четверг — в Мюнхене. Через неделю я уже по 10 часов в день строчил тексты отчётов по лабам и готовился к экзамену.

Я надолго запомню эти каникулы. 14 февряля — 4 апреля 2007.

А впереди рассвет...
И две невымытых тарелки.