Программа зверя

In einer Welt in der man nur noch lebt, Damit man täglich robotten geht, Ist dir größte Aufregung, die es noch gibt Das allabendliche fernsehbild. — Die Toten Hosen, ‹Hier kommt Alex›

Летящая в правый бок машина, кровь стынет, время замедляется. Мысли отключаются, включается программа зверя. Инстинкит реагирует моментально, уводя тело из под удара. Руки приятно подграгивают. В груди немного печет. Голову пронизывает необычная лёгкость и своеобразное ощущение счастья, ощущения присутствия. Я тут, я реален, я существую, воздух приятно пахнет, ступни ног чувствуют асфальт.

Щелчок, скрежет, хлопок — это порвалась цепь велосипеда Кама, а это значит, что у меня больше нет тормозов. Впереди перекрёсток, для меня красный. Времени решать нет, ещё доля секунды и будет поздно: либо ускоряйся и лети сквозь дыру в быстром автомобильном потоке перекрёстной улицы, либо уводи велосипед в бордюр и лети в асфальт тротуара. Время замедляется, инстинкт перенимает управление. Инстинкт — это я. Гораздо более настоящее «я», чем сознание.

Пена балтийских холодных волн летит через борт нам в лицо, парусник с неистовой силой кидает то влево, то вправо мощный старик Посейдон.
— Сейчас повеселимся! — кричит босоногий бородатый Мэтт, и освобождает клювера. — Тяни концы!
И мы тянем добрые канаты, натягивая передние паруса для поворота, стирая руки. И у каждого на лице напряжение и удовольствие одновременно.

Свободный полёт в воду с вышки в высоту третьего этажа, кувыркание в полутораметровом сугробе, неистовый крик с моста на калиевых копях, где ни души на сотни метров вокруг. А ещё редкие моменты осознания новых концепций, когда вдруг взлетаешь над миром и ощущаешь, что увидел новое, прежде скрытое от тебя, измерение. Тот миг, когда расширяется горизонт познания, это невероятное электрическое ощущение прикосновения холодного скальпеля к мозгу откуда-то изнутри.

Одни называют это адреналиновой наркоманией, другие — моментами настоящей жизни среди бесконечной каши существования.

А ветер как гикнет, как мимо просвищет, Как двинет барашком под звонкое днище, Чтоб гвозди звенели, чтоб мачта гудела, Доброе дело, хорошее дело! — Эдуард Багрицкий, ‹Контрабандисты›

(no subject)

Ужоснах. Сижу уже час в инете из универа, а в аське ни-ко-го. А поговорить с некоторыми товарищами страсть как хочется. :-)

(no subject)

У некоторых товарищей от немецкоязычной среды совсем Одессинеет русский. :-)
Синди (когда встречали НГ): Ды ты что, мы с Ромой уже два года нас знаем.^*

___
* — по-немецки получится Wir kennen uns seit zwei Jahren. Перевод подстрочный. :-)

Поверия народов мира.

Ещё один плюс отдельного проживания: можно наконец доказать некоторые вещи документально. Непробиваемыми фактами.

Например, опровергнуть отвратительнейшее бабушкино поверие, что мои простуды связаны с неношением шапки, адекватной погоде одеждой и отсутствием тапок. Полгода никто мне не трещит над ухом, что надо одеваться теплее, а количество простуд остаётся стабильным — точно таким же, как в прошедшие лет пять. Тьфу-тьфу-тьфу.

Интересно, откуда это поверие берёт начало? В это почему-то верят все люди старшего поколения. Может, это с тем связанно, что в их детстве у населения был тотальный авитаминоз? Или просто заболеть боялись жутко из-за отсутствия нормальных медикаминтов, и перегибали палку?

Если сильно замёрзнуть и после этого не прогреться, простуда действительно будет, да. Но никакой корреляции между умеренным замерзанием и простудой я не замечал ни разу. Гораздо чётче, например, корреляция между простудами и выходными — подавляющее большинство простуд у меня начиналось в выходные или праздники, когда я ничего не делал, никуда особенно не ходил и просто давал организму расслабиться.

Есть ещё одно интересное поверие — убеждённость в связи между лечением и выздоровлением. Не только для моей бабушки, но и для многих, как я замечал, других пожилых дам, лечение имеет характер ритуала. Своеобразного показывания «высшим силам», что против болезни что-то делается. Именно поэтому лечение проводится даже тогда, когда десятки раз за множество лет показана его полная неэффективность. К примеру, после простуд у меня всегда остаточный кашель примерно три недели. Всегда. И сколько я себя помню, то есть, примерно с трехлетнего возраста, бабушка пыталась его лечить. То и дело, возникала новая идея фикс, новый отварчик-чаёк-припарка-настойка. И каждый раз он длился те же три недели. И если его не лечили, тоже три недели. В год я простываю по четыре-пять раз, что соответствует 85 простудам за 17 лет. И до сих пор бабушка верит, что остаточный кашель нужно неприменно лечить. :-)

Кстати, об извращениях.

Мне нравится на вкус молоко содой. А ещё, глюканат кальция. По вкусу он точно такой же, как хороший мел.

В полную противоположность словам многих врачей мне всегда очень хорошо идёт молоко. Оно — основное средство при изжоге или приступе гастрита. При пищевом отравлении — вообще первое дело вместе с ромашкой. Желудок успокаивается моментально.

От кашля рекоммендуют мёд — и снова у меня всё точно наоборот. От меда у меня раздражаются слизистые и малейшее покашливание превращается в мучительный удушающий приступ. И от этого приступа совершенно не помогает хвалёный чай с маслом, зато отлично помогают маслянистые ликёры. Такая вот народная медицина.