![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
В Ганновере есть два разных типа индустриальный районов.
Первый тип — довоенные индустриальные районы. Например, товарный вокзал и его окружение.
Здания там основательные и мрачные. Потемневший от времени толстый кирпич, закопчёное стекло окон. Когда стоишь рядом с цоколем такого цеха, возникает ощущение, которое Фрейд называл «unheimlich»1. Почти такое же возникает, когда стоишь у стен готического храма.
Достаточно посмотреть на железные опоры, и чувствуешь — такое строилось на костях. На опорах каждые 5 сантиметров заклёпка. Каждую заклёпку из этих тысяч ставили и клепали вручную.
Человеку свойственно испытывать благоговение перед силами, которые для него непостижимы. Захватывает дух огромная волна, разбивающаяся о камень. Часами можно смотреть на водопад.
Силы машин тех времён точно также нечеловечны. Современный пресс выглядит скорее, как телепортатор. Hi-tech устройство с мигающими лампочками. А тогдашние паровые прессы выглядят, как пытальные машина из преисподней2. Да и действительно недобры были тогдашние машины к рабочим. В 19-ом веке случаи, когда рабочего переехало паровозом или раздовило в прессе, как таракана тапком, бывали часты. Левиафан сьел многих прежде чем его удалось приручить.
Особенно эффектно такие индустриальные районы смотрятся ночью в тусклом желтом свете круглых стальных ламп и белом свете луны. Иногда в полной тишине вдруг раздаётся страшный рык — это ржавый вагон на рельсах сдвинулся на миллиметр под напором ветра.
Индустриальные районы второго типа совсем другие. Например, район вокруг старого (бывшего) аэропорта. Нынче очень «русский» район. Как раз сегодня был там в начале 11-ого по делам.
Вечером шел снег, но к ночи единственным напоминанием об этом были мокрый асфальт и поседевшая от инея трава. Я шел по Alter Flughafen мимо закрытого PPC, а мокрый асфальт отражал желтый свет фонарей. Чуть дальше за изгородью из сетки Рабица ржавели штапелями побитые автомобильные кузова. Железный шильдик с названием конторы, которой принадлежит свалка, отвалился одним краем и как флюгер болтался на ветру. Луна то появлялась, то опять скрывалась за тучей.
Когда идёшь по такой улице, тоже «unheimlich», но совсем не от величия цехов, а от мерзкого, продувающего насквозь ветра и проезжающих на разваленых машинах наркоманов.
Невольно вспоминается Valley of ashes из The Great Gatsby. Нехватает только глаз доктора Эклебурга.
___
1 — Нечто среднее между тревогой и подавленностью. «Не по себе как-то.»
2 — Особенно сейчас, когда они проржавели. :-)
Первый тип — довоенные индустриальные районы. Например, товарный вокзал и его окружение.
Здания там основательные и мрачные. Потемневший от времени толстый кирпич, закопчёное стекло окон. Когда стоишь рядом с цоколем такого цеха, возникает ощущение, которое Фрейд называл «unheimlich»1. Почти такое же возникает, когда стоишь у стен готического храма.
Достаточно посмотреть на железные опоры, и чувствуешь — такое строилось на костях. На опорах каждые 5 сантиметров заклёпка. Каждую заклёпку из этих тысяч ставили и клепали вручную.
Человеку свойственно испытывать благоговение перед силами, которые для него непостижимы. Захватывает дух огромная волна, разбивающаяся о камень. Часами можно смотреть на водопад. Силы машин тех времён точно также нечеловечны. Современный пресс выглядит скорее, как телепортатор. Hi-tech устройство с мигающими лампочками. А тогдашние паровые прессы выглядят, как пытальные машина из преисподней2. Да и действительно недобры были тогдашние машины к рабочим. В 19-ом веке случаи, когда рабочего переехало паровозом или раздовило в прессе, как таракана тапком, бывали часты. Левиафан сьел многих прежде чем его удалось приручить.
Особенно эффектно такие индустриальные районы смотрятся ночью в тусклом желтом свете круглых стальных ламп и белом свете луны. Иногда в полной тишине вдруг раздаётся страшный рык — это ржавый вагон на рельсах сдвинулся на миллиметр под напором ветра.
Индустриальные районы второго типа совсем другие. Например, район вокруг старого (бывшего) аэропорта. Нынче очень «русский» район. Как раз сегодня был там в начале 11-ого по делам.
Вечером шел снег, но к ночи единственным напоминанием об этом были мокрый асфальт и поседевшая от инея трава. Я шел по Alter Flughafen мимо закрытого PPC, а мокрый асфальт отражал желтый свет фонарей. Чуть дальше за изгородью из сетки Рабица ржавели штапелями побитые автомобильные кузова. Железный шильдик с названием конторы, которой принадлежит свалка, отвалился одним краем и как флюгер болтался на ветру. Луна то появлялась, то опять скрывалась за тучей.
Когда идёшь по такой улице, тоже «unheimlich», но совсем не от величия цехов, а от мерзкого, продувающего насквозь ветра и проезжающих на разваленых машинах наркоманов.
Невольно вспоминается Valley of ashes из The Great Gatsby. Нехватает только глаз доктора Эклебурга.
___
1 — Нечто среднее между тревогой и подавленностью. «Не по себе как-то.»
2 — Особенно сейчас, когда они проржавели. :-)
